Итоги американского путешествия

Итоги американского путешествия

Когда я готовился к путешествию по США, чувствовал себя буквально Одиссеем. Тот провел за пределами родной Итаки 18 лет — мне предстояло провести на чужбине 18 дней. И он, и я отправлялись в путешествие, оставив дома младенца-сына: он — Телемаха, я — маленького Борьку. Сходство с судьбой античного героя резко усилилось в самом конце поездки, когда из-за дошедшего до Нью-Йорка урагана «Айрин» наш вылет был перенесен: Одиссею ведь тоже не давал вернуться домой именно бог морской стихии.

У современных путешествий есть одна особенность по сравнению с древними. Мир населен и цивилизован, белых пятен на карте уже немного, и кататься на машине по Америке, зная, что между тобой и родной семьей — раскаленное ядро земли, сейчас куда проще, чем раньше сходить в соседнее село за молоком. Вот почему главные открытия, которые я сделал в этом путешест­вии, — не географического, а ментального плана.

В советских политических детективах была такая стереотипная фигура — американский журналист, который посетил СССР и от ненависти к «империи зла» постепенно пришел к пониманию советского образа жизни и преклонению перед ним. В конце книги или фильма, вернувшись под сень родного звездно-полосатого флага, такой журналист под негодующий рев милитаристской общественности обязательно обращался к ней со словами: «Я расскажу вам правду об СССР!» Наверное, те три недели, что мы провели в Америке, позволяют мне выступить в роли такого вот прозревшего журналиста. Я и в самом деле сделал несколько важных для себе открытий, касающихся менталитета американцев и американской жизни.

Прежде всего, оказалось, что у американцев самое что ни на есть соборное сознание. Это глупое и очень самонадеянное заблуждение, что в России коллективистское мышление, а в США-де — индивидуализм. Как раз у американцев отменная традиция коллективного умения отстаивать свои права, договариваясь друг с другом. А российское наплевательство на ближнего и нарочитое неуважение к нему есть крайняя форма индивидуализма.

Когда я вернулся в Россию, коллеги и знакомые то и дело спрашивали меня: ну что там, Америка, загнивает? Трудно представить что-либо более далекое от американской жизни, чем загнивание: напротив, это процветающая страна, и глобальные финансовые проблемы ее не очень пугают — люди здесь привыкли к мысли о том, что их благополучие стабильно. Кончится ли нефть, пойдет ли войной Китай, рухнут ли рынки, обрушится ли астероид из космоса — простой обыватель глубоко уверен, что государ­ство и общество найдут выход, позволяющий обойтись минимальными потерями. Именно потому, что никакого индивидуализма здесь нет и быть не может: точно так же, как в ураган мэрия Нью-Йорка готова была эвакуировать хоть бы и всех жителей города, так и в любой другой опасной ситуации будет важна жизнь каждого. Нам к этому трудно привыкнуть: в этом есть что-то хорошо забытое, советское.

Наконец, выяснилось, что Америка — на удивление пустынная страна. То, что я представлял сплошным мегаполисом, — на самом деле не более чем киношный образ. Хребты небоскребов высятся лишь по океаническим берегам, а далее начинается Америка невысокая, но очень уютная и красивая. Не считая нескольких в прошлом индустриальных центров — это тихие, небольшие и уютные городки с очень спокойными, никуда не спешащими людьми. А за Скалистыми горами и вовсе начинается огромная плоская территория, где расстояние по хайвею между ближайшими заправками, населенными пунк­тами или магазинами иногда может быть равным ста километрам.

Дикая природа служит для американцев куда большим источников вдохновения, чем железобетон мегаполисов, с которыми в России их привычно ассоциируют: Большой каньон или Долина монументов для США куда более знаковое место, чем Бродвей, — не побывав там, загадочной американской души не понять. Именно потому, что она проста, как Великие равнины, возвышенна, как скальные монументы, и позитивна, как вид на Лос-Анджелес с Голливудских гор.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


*